«Мы даём ребятам ощущение мира, где может быть по-другому».
Привет! Это краткая текстовая версия второго выпуска подкаста «Разбираемся на ходу», в котором говорят о людях и проектах, которые работают ради социальных изменений. В этом тексте мы знакомим вас с проектом «1221». Это чат психологической поддержки для людей подросткового возраста от 12 до 21 года. Проект помогает подросткам почувствовать, что есть кто-то, кто на их стороне и готов их поддержать. С подростками в чатах работают психологи, для которых нет важных и неважных тем.
О том, с какими проблемами приходят подростки, и как им помогают – рассказывает Наталья Галечьян, основательница «1221», а еще директор сети благотворительных магазинов «Спасибо» и соучредительница инклюзивного центра «Нормальное место».
«Стоим под обрывом и ловим падающих с него детей»
Как появилось название «1221»? Мы шутим, что однажды я просто посмотрела на часы и сказала: «Ну, 1221 – время создавать проект». На самом деле, это название про возраст детей, которые к нам приходят – от 12 до 21 года. Когда -то я работала волонтером в похожем проекте и видела, насколько это востребовано. Еще до запуска чата мы запустили сайт, у которого была только электронная почта. И сразу на неё посыпались запросы, хотя мы нигде не рекламировались. С момента запуска прошло всего 4 месяца, и за это время нам пришло больше 2,5 тысяч обращений.
Когда я думаю про нашу миссию, сразу вспоминаю задачку – притчу. На краю обрыва стоит чудовище и кидает детей с обрыва в реку. Что вы будете делать – драться с чудовищем, ловить детей снизу или постараетесь сделать так, чтобы дети не попадали к этому чудовищу? Правильного ответа здесь нет. нужно делать всё: бороться с чудовищем, ловить детей и делать так, чтобы дети к чудовищу не попадали. Но мы сейчас стоим внизу, под обрывом и ловим падающих с него детей.
Задача чата – помочь подросткам, чтобы им стало легче прямо сейчас. И для нас нет важных или неважных тем. А в глобальном смысле мы хотим, чтобы мир был безопаснее и бережнее к подросткам и чтобы чат был не нужен.
«Чат – это инструмент, который понятен и близок к подростку»
Почему именно чат, а не телефон доверия, например? Есть темы, о которых детям трудно говорить словами, даже анонимно. Написать – гораздо легче. Особенно трудно словами, через рот, говорить про сексуализированное насилие.
Чтобы попасть к психологу, нужно предпринять много дополнительных усилий, которые подросткам часто не под силу. Нужно психолога найти, прийти к нему, наконец – найти деньги, чтобы заплатить за приём. Ну, и наверное, самое важное, чат – это инструмент, который понятен и близок к подростку. Они все переписываются, они не звонят друг другу по телефону.
Задача – сделать так, чтобы человек чувствовал себя в безопасности. Поэтому мы даём право на анонимность.
Именно эта анонимность позволяет ребятам открыто говорить о том, о чём они не могут говорить глядя в глаза. Когда ты абсолютно анонимен, ощущение абсолютно другое.
«Структуру нужно перепридумывать»
Сейчас в нашей структуре четыре основных отдела. Первый и главный – блок психологической помощи, где работают 11 штатных сотрудников и 23 волонтёра. Кроме того, мы постоянно сотрудничаем с фондами «Новые шаги» и «Тебе поверят», берём специализированное обучение. Сейчас нам удаётся отвечать на 80% запросов в чате.
Есть отдел фандрайзинга и пиара, отдел координации и стратегии, административно-финансовый блок. Совершенно неожиданно и для меня, и для команды, мы быстро выросли. Поэтому та управленческая структура, которая работала первые полгода, не очень подходит сейчас. Нужно её перепридумывать.
На сайте есть раздел для волонтёров и прийти к нам может любой человек. Оставляете заявку, проходите собеседование, потом проходите обучение. Обучение, на самом деле, солидное и мы им гордимся. Обучение сначала групповое, потом индивидуальное, потом супервизионное. Занимает минимум 2 месяца.
«Выслушать, сформулировать, осознать, что это проблема и вместе искать выход».
К нам приходят с разными запросами, в том числе – с чувствами, состояниями. Очень часто приходят со страхами и тревогой. С ощущением бессмысленности учёбы, себя, бессмысленности этого мира. Со страхом общения, страхом за своё будущее, за то что «я такая никому не нужна», «меня никто никогда не полюбит». С какими -то сильными переживаниями после травматичных событий.
Как вообще мы можем помочь? Мы даём ощущение принятия: с тобой вообще -то всё окей, всё что ты чувствуешь – нормально. Само общение без осуждения, оно очень терапевтично.
Мы можем помочь отразить чувства, назвать их, вербализовать и снизить таким образом интенсивность переживаний. Мы можем поддержать, просто побыть рядом, особенно в ситуации потери.
Одна из важных вещей, которые мы делаем – снимаем страх перед обращением к психологу, к психиатру. Если мы понимаем, что дело серьезное, и тут чат не поможет, тогда мы просим обратиться к специалистам, рассказать родителям. Объясняем, что это действительно проблема.
Например, если мы понимаем что столкнулись с ситуацией травли в школе, то прежде всего говорим ребенку – это травля, и это ненормально. Ты точно не можешь решить это сам. Невозможно разобраться с травлей самостоятельно. И тебе стоит сейчас рассказать это родителям. Если нет поддержки от родителей, давай подумаем, кто в школе может помочь. Мы можем перенаправить ребенка в проект «Травли нет». В случае сексуализированного насилия мы точно так же перенаправляем в фонд «Тебе поверят» или «Сестры». И это тоже очень большая помощь.
«Подростковость в том, что они верят и много чего хотят»
Принято считать, что подростки такие «колючие», закрытые, сложные. И отчасти, конечно, это так и есть, такой период. Но эта условная закрытость подростка или его «колючесть» ничего не оправдывает. Он закрытый не из-за того, что он – подросток, а из-за того, что он с чем-то не справляется. Нельзя думать: не идёт на контакт, потому что он подросток. Может быть, он не идёт на контакт, потому что у него буллинг в школе. Или не дай бог, там сексуализированное насилие. Или не идёт на контакт, потому что вообще не справлялся со своими мыслями.
Нет, это не в этом их подростковость. А подростковость в том, что на самом деле они правда во многое ещё верят и много чего хотят. И вообще там много энергии, они очень гибкие и очень умные. Уже взрослые, и ещё не взрослые и вообще, с ними ужасно интересно. Мне кажется, это с одной стороны самый трудный период, с другой стороны очень яркий и важный.
Я абсолютно убеждена, что если у ребёнка есть пространство, где его принимают, этого достаточно, чтобы у него зародилась внутренняя опора, чтобы он поверил в себя и нашёл силы справляться с этой жизнью. Всё, что мы можем ему дать, это силы, чтобы он справлялся и шёл вперёд. Мы даём ребятам ощущение другого пространства и ощущение мира, где может быть по-другому. Возвращаем подросткам веру в этот мир.
