В последние годы давление на офлайн-формы протеста в России значительно выросло. На фоне этого активисты стали придумывать разные механики для проведения кампаний в сети. Так зародилась новая форма протеста – киберактивизм.
Вообще слово «киберактивизм» только входит в обиход. У него до сих пор нет общепринятого определения. Чаще всего в научных публикациях его описывают как «активизм в интернете» или «цифровой активизм» и определяют так:
Киберактивизм – использование соцсетей, мессенджеров и других цифровых инструментов для координации и распространения информации ради социальных изменений и защиты прав.
Именно так термин закрепляется в современной исследовательской и медийной практике. Давайте разберем на реальных кейсах, как работает киберактивизм в России в последние годы.
Хэштеши и флешмобы
Наверное, самая «известная» форма киберактивизма – это так называемые «онлайн-протесты», когда люди массово используют хэштег под постом или меняют аватарки в знак протеста, солидарности или поддержки. Это простой и доступный формат — поэтому к акциям легко могут присоединиться тысячи пользователей. Давайте посмотрим на примеры.
Один из примеров – это хэштег #ямыголунов, который появился в 2019 году как реакция общества на сфабрикованное дело против журналиста Ивана Голунова. Напомню, что 6 июня в Москве его задержали и обвинили в покушении на сбыт наркотиков. Но со стороны было очевидно, что это преследование – месть за журналистскую работу Ивана. Десятки тысяч людей были возмущены этой ситуацией.
По данным сервиса Медиалогия, который ведет статистику упоминаний в социальных сетях, на 8 июня – то есть через два дня после новости о задержании – было опубликовано более 175 тыс. постов обычных людей с тегами #ямыголунов, #яголунов и без тегов, но с фамилией, — это был рекордный всплеск для русскоязычного сегмента соцсетей. На фоне активности в сети в нескольких городах прошли живые протесты, а некоторые СМИ вышли с «Я/Мы Голунов» на первой полосе.
Уже через пять дней с Голунова сняли все обвинения и прекратили уголовное преследование — расследование начали уже в отношении полицейских, которые вели его дело. Это была одна из самых массовых – и успешных акций солидарности гражданского общества в сети.
После протестов из-за задержания Ивана Голунова формулировка «Я/Мы» молниеносно стала народной, напоминая что мы все в некотором смысле в одинаковом положении, и создавая единение перед лицом опасности. «Я/Мы» использовали на разных протестах – например, в поддержку сестер Хачатурян, арестованного в Дагестане журналиста Абдулмумина Гаджиева, на протестах против строительного полигона в Шиесе и других.
Петиции и жалобы
Еще одно доступное действие – это онлайн-петиции. В России для этого часто используется Change.org. Платформа не публиковала отчеты в последние годы, поэтому оценить успешность кампаний сложно. Но есть конкретные примеры.
Например, петиция в поддержку эко‑инициативы «Точка возврата», которая уже много лет принимает и сортирует вторсырьё. У проекта не было собственного участка, и в петиции они обратились к губернатору Ленинградской с просьбой выделить земле-участок, чтобы центр мог продолжить работу. Петиция собрала 1 000 подписей за три недели и помогла активистам попасть на прием к вице‑губернатору.
В России также есть сайт Российской общественной инициативы. Там опубликовано немало полезных законодательных инициатив, за которые можно проголосовать онлайн. Например, на момент написания статьи на сайте опубликована инициатива принять закон о противодействии домашнему насилию, а также инициатива об ужесточении наказания за жестокое отношение с животными.
Есть и такие платформы, которые автоматизируют подачу жалоб в государственные инстанции. Один из таких примеров – платформа «Дятел» от ОВД-Инфо. Этот инструмент позволяет отправить жалобы в различные инстанции (прокуратуры, суды, Следственный Комитет) в случае незаконных задержаний, давления и нарушения прав. Обращения обычно исчисляются тысячами и создают «завал» из жалоб – что вынуждает госорганы обратить внимание на ситуацию и нередко подталкивает к решению проблем.
Вот что рассказывает руководитель сервиса «Дятел» Иван Титов:
– Когда мы запускали «Дятла», опирались на опыт конца 2021 года, когда ОВД‑Инфо вручную собирали и передавали в Госдуму сотни тысяч подписей под петицией против закона об иноагентах. Тогда стало ясно: людям не всё равно, но длинная цепочка «скачать шаблон → найти адрес → отправить письмо» отсеивает даже самых мотивированных сторонников. «Дятел» решает эту проблему: сервис превращает каждый клик в индивидуальную жалобу и сразу отправляет её в нужное ведомство — будь то ФСИН, прокуратура или Следственный комитет. Таким образом мы объединяем тех, кому требуется поддержка, и тех, кто готов помочь, но не хочет тратить часы на бюрократию.
Юридическая основа инструмента проста: статья 33 Конституции и федеральный закон об обращениях граждан гарантируют каждому право направлять письменные и электронные запросы в государственные органы. «Дятел» лишь автоматизирует этот механизм, лишая ведомства аргумента «обращение оформлено не по форме». Даже если ответом приходит формальная отписка, сама регистрация тысячи жалоб запускает внутренние проверки и фиксирует проблему в официальных базах.
Эффект особенно заметен на примере кампании за Игоря Барышникова: первая волна в четыре тысячи обращений добилась госпитализации и диагностики, вторая — восемь тысяч обращений летом 2024 года — заставила ФСИН провести полноценную операцию. Подобная динамика повторяется почти в каждой акции: массовые жалобы делают ситуацию видимой не только для активистов и прессы, но и для самих чиновников, которым сложнее игнорировать проблему, ставшую «бумагой» в их системе делопроизводства.
Таким образом, «Дятел» занял нишу между классическими петициями (одно обращение — много подписей) и длинными «инструкциями для писем», принятыми в экологических кампаниях. Он снижает порог участия до одного клика, превращая сочувствие в правовой инструмент давления и показывая, что даже в нынешних условиях массовые обращения способны менять судьбы конкретных людей.
Кликтивизм
К киберактивизму можно отнести лайки и репосты к публикациям, описывающим социальную проблему. Для этого явления есть отдельный термин – кликтивизм (от англ. click — «клик» и activism — «активизм»). Это форма онлайн-активности, при которой люди выражают поддержку социальной или политической идеи в один клик: лайком или репостом. В англоязычной среде кликтивизм принято критиковать. Например, Миках Вайт в своей колонке в The Guardian критиковал кликтивизм за поверхностность и отсутствие реальных последствий.
Однако в российских реалиях, когда людей преследуют по закону даже за репосты и комментарии, – это смелая и самоотверженная форма протеста. Сегодня сетевые акции и флешмобы дают возможность быстро найти единомышленников и распространять информацию, когда остальные каналы заблокированы или небезопасны. Массовая видимость не даёт притупить внимание к острым социальным вопросам, а сама солидарность — пусть и выраженная «одним кликом» — помогает людям понять, что они не одиноки в своей точке зрения.
Еще одно преимущество – это относительная безопасность, потому что высказывание в сети можно делать анонимно. К тому же, российский кликтивизм благодаря своему низкому порогу участия создает возможность действия в условиях, когда таких возможностей становится все меньше.
Краудсорсинг
Еще один вид массового киберактивизма – краудсорсинг. Это массовый сбор информации от неравнодушных людей.
Он часто применяется для отслеживания экологических явлений: лесных пожаров, несанкционированных свалок и загрязнений. Вот один из примеров: Activatica — это независимая платформа, на которой публикуются новости и кейсы гражданской активности. Здесь встречаются различные карты и инициативы, создаваемые самими гражданами.
В 2022 году пользователи Activatica делились информацией о лесных пожарах в Хабаровском крае и Амурской области, выкладывая геоточки и фотографии задымления. Также публиковались коллективные расследования о свалках и сбросах отходов: участники отмечали «проблемные» места на онлайн-картах, прикрепляли фото- и видеодоказательства. Портал позволял активистам из разных регионов оперативно обмениваться данными и опытом борьбы с экологическими проблемами. К тому же работа гражданских активистов служил подспорьем для НКО и журналистов, которые придавали проблему огласки – и добивались действий от местных властей.
Другой пример – это ныне не функционирующий проект «РосЯма», созданный командой Фонда борьбы с коррупцией (организацией, которая признана экстремистской на территории России). Он боролся с одной из популярных проблем России — ужасными дорогами. Сервис позволял пользователям сообщать о ямах через специальную форму на сайте. Оттуда информация передавалась в ГИБДД, у которой было 12 дней на то, чтобы устранить обнаруженные дефекты.
«РосЯма» быстро получила народное признание и стала одним из наиболее крупных гражданских проектов в стране. Были заделаны более 150 тысяч ям по всей России. Идею быстро переняли и за рубежом: свои версии «РосЯмы» появились в Казахстане, Беларуси и Украине.
Крауд-инвестигейшн
Похожая механика работает и с так называемыми крауд-инвестигейшенс (или народными расследованиями). Например, в 2022 году Mediazona и BBC News запустили проект по сбору открытых данных о погибших в военных действиях, используя сообщения из региональных СМИ, соцсетей, местных пабликов. Тысячи волонтёров по всей стране пересылают некрологи, фотографии могил, публикации в соцсетях. Коллективный поиск и проверка фактов позволяют фиксировать реальные события, даже если официальная статистика скрывается или отличается. По данным на апрель 2025 г. подтверждено более 100 тыс. именных потерь.
Итак, в сети уже есть проверенные инструменты, которые позволяют влиять на проблемы — от хештегов до петиций. При этом важно помнить, что любая онлайн‑акция сопряжена с цифровыми следами, которые могут быть использованы против вас — поэтому оцените свои риски.
Мы не призываем к конкретным действиям: каждая форма киберактивизма подходит лишь тем, чьи силы и обстоятельства позволяют безопасно её использовать. Главное — действуйте осмысленно, сверяясь с рисками, а не «через силу».
